площадь зоны отчуждения в беларуси (3 видео)

Содержание

Белорусская зона отчуждения
Белорусский Чернобыль: земля живая и мертвая
Как выглядит самое жуткое место страны. Репортаж из зоны отчуждения
📹 Видео

Видео:Попали в ЗОНУ ОТЧУЖДЕНИЯ в Беларуси и увидели ЧЕРНОБЫЛЬ. ЕДЗЕМСкачать

Белорусская зона отчуждения

Мы закончили свой рассказ, стоя перед воротами 30-километровой зоны отчуждения. О том, как мы сюда попали и что увидели в Полесском радиационно-экологическом заповеднике, можно прочитать по ссылке.

Белорусская зона отчуждения охраняется: периметр обнесен колючей проволокой и постоянно патрулируется. Попасть сюда можно только через КПП «Майдан».

После проверки пропусков, путь в Зону открыт.

Первое, что удивило — это асфальтная дорога приличного качества. Знаю много мест в Беларуси, где дорожное покрытие намного хуже. По словам нашего водителя, ремонт выполнялся совсем недавно.

Первая остановка — деревня Дроньки, которая упоминается с XVIII века, как селение в Речицком повете Минского воеводства Великого княжества Литовского. В 1986 году здесь проживало 232 человека (92 семьи). На 2019 год жителей нет.

Только что прошел дождь и воздух пропитан свежестью. Сквозь заросли просматриваются обычные сельские дома. Если бы не обилие растительности, трудно было бы догадаться, что вот уже более 30 лет здесь не живут люди.

Главный интерес в Дроньках представляет вот это, с виду неприметное, здание. Вряд ли многие смогут догадаться, что внутри обычного бревенчатого дома располагается заброшенная сельская школа.

Сразу возле входа висят памятки, о том как должен себя вести советский школьник: помогать старшим, быть послушным. А также рекомендация, которая очень пригодилась бы и современным людям: «Прежде, чем сказать что-либо, подумай». Мне кажется, повесили их здесь уже после аварии. Уж очень новыми выглядят цветные кнопки-гвоздики, которыми памятки прикреплены к стене. Люди, водящие экскурсии в зону отчуждения, часто специально раскладывают вещи того времени на видных местах, так сказать, создают антураж. Я считаю это неправильным, намного интереснее увидеть всё, как было в далеком 1986 году.

Зайдем в следующее помещение. Становится понятно сразу, что это учебный класс. Доска на стене, ряды школьных парт.

На полу — советские школьные портфели. Везде валяются наглядные пособия и обрывки книг. Если закрыть глаза на творящуюся вокруг разруху, то вид класса вызывает воспоминания из детства. Точно за такими же партами я учился в начальной школе.

На столе, в углу комнаты, сложены несколько ёлочных игрушек и деревянных кубиков, также знакомые любому «советскому» ребенку.

Через окно видны рамы мотоциклов. Тот, что с коляской выглядит довольно целым.

Заглянем в следующее помещение. Точно сказать трудно, но, возможно, здесь была учительская. Из мебели сохранился шкаф..

. стол и вешалка в углу. Справа видна большая печь.

Продолжаю пополнять свою коллекцию фотографий окон заброшенных зданий. Это моя слабость и, находясь в белорусской зоне отчуждения, я не мог упустить возможность сделать несколько новых снимков.

Заброшенная сельская школа — место атмосферное и способное вызвать образы из детства, у всех кто хоть немного застал советскую действительность. К сожалению, формат экскурсии не позволяет в полной мере прочувствовать эффект погружения в прошлое. Поэтому не будем задерживаться внутри, лучше осмотримся вокруг.

За школой находятся брошенные мотоциклы, мы их уже видели через окно. Двигатели, как наиболее ценное, отсутствуют. Фрагменты мотоциклов в зоне отчуждения попадались нам довольно часто, в отличие от кузовов легковых автомобилей. Очевидно, житель деревни вряд ли мог позволить себе машину, и двухколесный транспорт был основным средством передвижения.

Невдалеке просматривается ещё какое-то полуразвалившиеся строение.

На одном из подоконников заброшенной сельской школы лежат две фильтрующих коробки от противогаза. Скорее всего от модели ГП-4у, самого распространенного гражданского противогаза СССР. Цвет коробки указывает на то, от каких вредных веществ она защищает (если бы была видна маркировка, то можно было сказать более точно, а так предположу, что эта защищала от аммиака, гидрида серы и их смеси).

Несмотря на заражение зоны отчуждения радионуклидами, животный мир неплохо себя чувствует. Мало, где на территории Беларуси можно встретить такое количество редких птиц.

Следующая остановка — заброшенная деревня Погонное, довольно большой населенный пункт с мехдвором, Домом культуры, школой и ещё множеством других интересных мест. Фотографий получилось там много, что мы решили рассказать о ней в отдельном посте, доступном по ссылке выше.

Далее нас ждал небольшой отдых на берегу реки Припять. Со слов наших сопровождающих, беседка была построена к посещению зоны отчуждения президентом Беларуси.

Глядя вокруг, понимаешь что место выбрано неслучайно. С высокого берега открывается живописный вид на Припять. Место излучает тишину и спокойствие. Невольно забываешь, что в считанных километрах от этого места, под саркофагом хранится расплав ядерного топлива, графита, бетона и прочих материалов. Который, несмотря на прошедшие десятилетия, за считанные часы способен убить всё живое, имеющее неосторожность приблизиться к нему достаточно близко.

Рядом с беседкой находится небольшая заводь. До аварии здесь производился забор воды, а сейчас здесь нерестится рыба.

Над заводью — бывшее здание насосной, всё оборудование из которой давно вывезено.

Отдохнув и полюбовавшись местными красотами, отправляемся в деревню Оревичи, которая известна с начала XVI века. До 4 мая 1986 года проживало 222 семьи. Как и остальные поселения 30 километровой зоны отчуждения, сейчас безлюдна, если не считать туристов, таких как мы.

Оревичи, до того как жители были переселены, была крупной деревней, в ней даже была своя двухэтажная средняя школа.

Асфальтированная площадка, расположенная в торце школы, обильно заросла красивыми суккулентами. Решив измерить дозу излучения, идущего от этих симпатичных растений, мы были удивлены. 1,76 мкЗв/час (176 мкР/час). Это почти в 9 раз выше нормы для территории Беларуси. Всё ещё не представляет серьёзной угрозы, если постоянно не жить рядом с ними, но такой уровень фона показывает что где-то под растительным покровом скрываются “горячие” частицы, а они уже, в случае попадания в внутрь организма, представляют серьезную опасность.

Со слов Максима Владимировича (заместитель директора по научной работе Полесского радиационно-экологического заповедника), на этой площадке вероятно проводили дезактивацию техники и/или личного состава, что и привело к её заражению. Думаю, мы достаточно налюбовались радиоактивными растениями, можно отправиться в заброшенную школу.

Обычная советская школа. Похожую мы уже видели в деревне Погонное, только эта сохранилась чуть лучше, менее заметно пагубное влияние климата.

Решив, что сама по себе заброшенная школа в зоне отчуждения недостаточно антуражна, кто-то решил повесить противогазы на лампы освещения. Тем самым, по его мнению, усилив впечатление от этого места в несколько раз. Как по мне, выглядит это глупо и лучше бы всё оставалась на своих местах, как это было более 30 лет назад.

Военная подготовка занимала важную часть в жизни советских школьников. Будущие защитники отечества должны были с детства знать, что Красная Армия всех сильней.

Школьная кухня. На ней уже вряд ли можно что-то приготовить.

Когда-то по этим коридорам носилась радостная детвора, а сейчас — выбитые стекла, облезлые стены, пустые дверные проёмы. Интересно, кому понадобились двери?

Обычный спортивный зал, только заброшенный. С наружной стены осыпалась вся штукатурка, на потолке черные подтёки.

Рядом — бывший кабинет труда.

Бегло осмотрев первый этаж, поднимемся наверх.

Второй этаж пострадал от времени и осадков значительно сильнее, доски пола так и норовят провалится от каждого неосторожного шага.

Небольшое помещение, слишком маленькое для учебного класса, скорее всего, это был школьный музей.

В одном из классов, среди непонятного мусора, попался очередной мотивирующий плакат, олицетворяющий превосходство рабочего класса или что-то близкое по смыслу.

Немного пофотографировав, покидаем школу. По пути к выходу замечаем портрет Юрия Алексеевича Гагарина. Мне кажется именно здесь, в зоне отчуждения, было бы наиболее подходящее место для надписи: “Прости нас, Юра. Мы всё потеряли”

Через дорогу от школы стоит административное здание, с обязательным Лениным рядом.

Сквозь крыльцо, проломав бетон, уже проросли молодые деревья.

Напротив входа — лестница на второй этаж. Подниматься туда мы пока не будем, а осмотримся внизу.

В первом помещении нас ожидал упавший шкаф, 20 литровая металлическая канистра и… погребальные венки. Такие мы уже видели в Доме культуры деревни Погонное.

И это была не единственная комната, где их можно встретить. Наличие венков внутри различных зданий зоны отчуждения для нас осталось загадкой. Может кто-нибудь знает ответ на вопрос почему они здесь? Напишите, пожалуйста, в комментарии.

Через окно виден памятник воинам Второй мировой войны.

Урожай увеличивается, надои растут, коммунизм всё ближе..

Решётки на окнах, сейф на полу, наверное, в этом помещении хранили что-то ценное.

Покосившиеся перила, прогибающиеся под ногами ступеньки, плюс нехватка времени остановили меня от похода наверх, заглянем туда в другой раз.

Покидаем Оревичи, и по старой, мощенной булыжником, дороге отправляемся дальше. Когда-то она вела в Киев, а сейчас можно доехать только до старицы (участка прежнего русла) Припяти, ведь мост через неё уже давно разрушен.

Здесь, найдя свой последний причал, покоятся речные суда, которым уже не суждено отправиться в плаванье.

Лежат они, как скелеты, выбросившихся на берег морских животных, явно чужие в этом месте.

Измерим фон. Он чуть выше верхнего предела нормы для населения нашей страны.

Делаем совместное фото на фоне одного из судов, и отправляемся к заключительной точке нашего путешествия по белорусской зоне отчуждения.

А точка эта — противопожарная вышка на песчаном холме, возле деревни Красноселье, где в 1986 году проживало 97 семей (в 2019 полностью покинута).

Вам, наверное, интересно, чем она могла привлечь наше внимание. Взобравшись на неё, или даже просто стоя на холме рядом, можно увидеть Его (если, конечно, погода позволяет).

Четвёртый энергоблок Чернобыльской атомной электростанции. Творение рук человеческих, из за которого в обозримом будущем здесь не смогут жить люди, огромная территория была заражена, десятки тысячи людей покинули свои дома, сотни тысяч были вынуждены рисковать своим здоровьем, чтобы ликвидировать последствия этой страшной техногенной катастрофы. Невозможно подсчитать сколько на самом деле пострадало в результате той роковой ночи 26 апреля 1986 года, но, поверьте, их больше, чем официально признано.

Меня много лет тянуло к нему (на то есть свои причины), и вот я вижу его своими глазами. Да, с расстояния во много километров, но вижу блестящий купол нового укрытия на горизонте. К сожалению, собираясь в это поездку, я оставил свой зум-объектив дома и приходится довольствоваться тем, что есть.

Фотография также далека от идеала, как и я от станции, делая этот снимок. Но для начала сойдет. Теперь можно планировать поездку поближе.

Можно отправляться в обратный путь.

Вот мы и на “чистой” земле.

Далее был ужин в Хойниках (он входит в тур), поездка в сторону Мозыря, вместо Калинковичей, сталкер Петр опять немного ошибся с выбором маршрута. И, наконец, вокзал, прощание и поезд на Витебск.

Трудно подвести какой-то итог о путешествии в Белорусскую зону отчуждения. Слишком много противоречивых чувств и мыслей оно вызывает. Поэтому просто посмотрите фотографии, прочитайте текст и задумайтесь, как легко человечество разрушает всё вокруг себя и как тяжело природе потом это восстанавливать.

Понравилось? Жми чтобы поделиться с друзьями.

А ещё ты можешь подписаться на наш Instagram и Twitter!

Ну, и, конечно, заходи почаще к нам на сайт и читай. У нас ещё много всего интересного.

Видео:Реальная граница. Зона ОтчужденияСкачать

Белорусский Чернобыль: земля живая и мертвая

Авария на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции произошла примерно за 40 секунд. Ликвидация последствий продолжается 35 лет. В 1986 году на карте вокруг взорвавшегося реактора был очерчена окружность радиусом 30 километров. Вся земля, попавшая в этот круг, считалась зараженной, непригодной для жизни. В Беларуси это 1700 квадратных километров – 92 населенных пункта, из которых были эвакуированы 22 тысячи человек.

Тамара Никитюк – одна из этих тысяч. В 1986 году она жила примерно в 20 километрах от ЧАЭС – в поселке Солнечный. Поселок получил такое название из романтичных соображений: пусть тянется к солнцу, растет и развивается. Он был гордостью района. В 1980-х здесь создавали «колхоз будущего» для чего объявили всесоюзную комсомольскую стройку. Так в обычной полесской деревне Пирки появились первые во всей округе пятиэтажные дома, по последнему слову агарной техники оборудованные фермы, Дом культуры, школа, детский сад, магазины, кафе и парикмахерские. Все для того, чтобы его жители – строители-комсомольцы и молодые семьи из соседних деревень, чувствовали себя по-настоящему счастливыми.

Тамара работала поваром, муж устроился ветеринаром на ферму. В семье уже было двое детей – старшему сыну четыре года, младшему – семь месяцев. В Солнечном было хорошо. В отличие от остальной республики, где
начиналась эпоха дефицита, здесь было отличное снабжение продуктами. Ведь рядом – Чернобыльская атомная электростанция, а такие объекты в СССР старались хорошо обеспечивать. Тамара вспоминает, что отгоняла все
тревожные мысли.

«Приехал к нам в гости родственник из Киева и говорит: «Если, не дай Бог, что-то случится, вы тут уже жить не будете». Но мы же не верили. Что тут может случиться?» – размышляла женщина. О том, что в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года произошла авария, в Солнечном ничего не знали. Шли дни. Тамара говорит, что какое-то смутное беспокойство испытала, увидев, как из Украины через местную железнодорожную станцию идут битком набитые людьми поезда и электрички. Такого количества пассажиров на этих рейсах раньше не было. Эвакуация жителей украинских городов Припять и Чернобыль прошла 27 апреля. С 28-го начали отселять украинские села, расположенные в радиусе 10 километров от атомной электростанции. Население окрестных городов и деревень видели вереницы автобусов с эвакуированными. И поползли слухи…

Фото: автобус для эвакуации населения БССР, 1986 год

При отсутствии каких-либо внятных объяснений со стороны властей эти слухи обрастали страшными, иногда далекими от реальности подробностями. Некоторые стали эвакуироваться самостоятельно, уезжая на время к родным и знакомым – подальше от атомной станции. Именно этот поток и видела Тамара. Любые сведения об аварии в апреле 1986 опечатывали грифом «секретно» и сообщали только партийному руководству, военным и специалистам по гражданской обороне. Но радиоактивные облака остановить и засекретить было нельзя. Когда стало понятно, что о Чернобыле в самых диких красках рассказывают «вражеские голоса», партийное руководство распорядилось сообщить советскому народу об аварии. В нескольких всесоюзных газетах 29 апреля появились короткие заметки. А по Центральному телевидению СССР в программе «Время» сказали, что на ЧАЭС произошло ЧП, но все под контролем. На следующий день диктор в эфире продемонстрировал фото совершенно целого сооружения станции и объявил: никаких гигантских
разрушений нет.

Утром Минск, Киев и другие города СССР вышли на первомайскую демонстрацию. Отменить Первомай означало бы признать, что ситуация далеко не под контролем. Позднее руководитель БССР Николай Слюньков утверждал, что и сам мог только догадываться, что произошло на ЧАЭС, а на его личные запросы в Кремле не отвечали. И все же 3 мая 1986 года пришло распоряжение – начать эвакуацию жителей БССР. Начали отселять не только 10-километровую зону вокруг
реактора, в которую попали только украинские территории, но и 30-километровую, в которой оказались БССР и несколько сел Брянской области РСФСР.

Фото: эвакуация людей и брошенный сельский магазин в Брагинском районе, 1986 год

План эвакуации жителей 30-километровой зоны вокруг атомной электростанции был придуман еще за 20 лет до аварии, на этапе проектирования ЧАЭС. Другое дело, что никто не ожидал, что до этого когда-нибудь дойдет. В теории все работало отлично: население вывозят на три дня, за это время специалисты проверяют землю, воду и строения на
предмет радиационного поражения. Если нужно – проводят дезактивацию жилых домов и возвращают местных жителей обратно. Но эти планы нарушил масштаб аварии: во время взрыва ректора 90% ядерного топлива разлетелось над Европой. При этом радиация распространилась не «по плану», а крайне неравномерно. Далеко за пределами 30-километровой зоны нашлись территории, откуда людей надо было немедленно вывозить.

В России пострадали Брянская, Калужская, Орловская и Тульская области. Хотя от Калуги до Припяти, к примеру, 540 километров по прямой. В БССР кроме пограничных с Украиной Брестской и Гомельской областей оказалась сильно заражена Могилевская область. Один из центров радиоактивного поражения – город Чериков – находится за 300 километрах от ЧАЭС. Сегодня в Могилевской области 1208 квадратных километров земли – тоже зона отчуждения.

Позже выяснилось, что в мертвой, отселенной 30-километровой зоне есть практически чистые, не тронутые радиацией места. Но тогда, в апреле 1986 года, даже специалистам не было ясно, насколько опасна вода в колодцах и реках; как долго можно находиться на солнце; поражены ли растения, которые едят не только люди, но и коровы, свиньи, овцы. В
общем, было решено эвакуировать все без исключения населенные пункты, попавшие в опасный круг.

О том, как эвакуировали деревню Гдень Брагинского района, которая находится в 20 километрах от взорвавшегося реактора, вспоминает местный житель Игорь Максименко: «Мне было 12 лет. Это была ночь, все спят. И вдруг стали ходить по дворам сельские учителя. Они стучали в окна, будили. Говорили, что срочно куда-то уезжаем. Сказали взять с собой ложку, кружку и по подушке каждому, документы, деньги».

Фото: «Захоронение» дома в Брагинском районе, 1986 год

Игорь помнит, что увидел в деревне то ли военных, то ли милиционеров – незнакомых, неместных. Помнит, как колхозники грузили в машины коров, лошадей, птицу, как сами загружались в автобусы. Может быть, потому что это все происходило ночью, Игорь чувствовал необъяснимый ужас. Под утро колхозники из Гдени – около 700 человек —
приехали в Брагин – за 70 километров. Кого-то расселили по квартирам в городе, кого-то повезли дальше по хуторам. Семьи эвакуированных принимали местные жители.

А в это время в поселке Солнечный и деревне Пирки – буквально в 10-15 километрах от Гдени – Тамара Никитюк и ее семья, соседи, друзья отмечали Пасху. В тот год праздник приходился на 4 мая. Стояла прекрасная погода. Дети и взрослые целый день находились на улице, кто-то даже уехал загорать на ближайшую речку. Как раз в этот день радиоактивное облако накрыло почти все страны Северной Европы, и международное сообщество, подключив все
организации, стало требовать от СССР достоверной информации: что случилось на ЧАЭС. Советский Союз прервал молчание: уже стало понятно, что легкой победы над атомом в этот раз не будет. 14 мая 1986 года генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев выступил с обращением к народу по поводу Чернобыльской аварии.

К этому времени отселили уже всю 30-километровую зону поражения, в том числе и поселок Солнечный. Тамара Никитюк вспоминает, что на следующий день после Пасхи у школы выстроились красные «икарусы». Всех детей вместе с мамами
посадили в автобусы и повезли в город Мозырь. Объявили: едем только на три дня, ничего брать с собой не нужно, только документы и немного денег. Тамара взяла бутылочку с молоком для грудного младшего сына:

«По дороге мы увидели военных, какие-то машины, стало страшно. Потом остановили на КПП, стали пенным раствором мыть автобусы. А нас высадили и повели в какую-то баню, где сказали снять всю одежду, и тоже стали обдавать водой. Вот тут началась паника: стоял крик, плач… Вода была прохладная, и я сказала, что ребенка семимесячного облить не дам. Как ни уговаривали, не уступила. Потом нас проверили дозиметрами, дали обработанную чем-то одежду и снова повезли…»

Фото: измерение уровня радиации у населения в Брагинском районе, 1986 год

Через несколько дней Тамара оказалась в больнице с детьми: на сыновьях сказался сильный стресс, дорога, прокисшее на жаре в автобусе молоко. Затем за ней приехал эвакуированный муж, и семья перебралась к родственникам в Украину. Сегодня Тамара Никитюк живет в деревне Красное – буквально в 15 километрах от своего бывшего родного дома в Солнечном. Только в Солнечный теперь просто так попасть нельзя. Белорусскую зону катастрофы уже в 1988 году частично обнесли колючей проволокой с сигнализацией. На территории трех самых пострадавших районов Гомельской области – Брагинского, Хойникского и Наровлянского – появился Полесский радиологический заповедник. Предполагалось, что люди сюда больше не вернуться. Чтобы им это точно не пришло в голову, некоторые села было решено буквально «захоронить». Например, из 53 населенных пунктов Брагинского района, в девяти были полностью снесены дома, обломки и все имущество местных жителей закопали в землю.

Солнечный сносить не стали, но сегодня все дома разорены до основания. Кто это сделал и когда – не известно. Кто-то утверждает, что это дело рук мародеров. В начале 1990-х зона охранялась кое-как, и отсюда вывозили все целыми КамАЗами. В подъездах вынесено буквально все, от дверей до лестничных перил, а в квартирах снята даже сантехника и
выломаны оконные рамы. Сегодня, когда прояснились все обстоятельства аварии и рассекречены карты поражения, стало ясно: поселок напрасно бросили на произвол судьбы.

Фото: конеферма «Пирки» расположена в Полесском радиологическом заповеднике

Рядом с Солнечным только по ту сторону ограждения зоны есть жилые деревни. Работает конеферма, где выращивают тяжеловозов, кормовыми травами засеяны пастбища. А в 25 километрах расположился животноводческий комплекс, где содержат крупный рогатый скот. Молоко и мясо проверяют с особой тщательностью: в Беларуси одни из самых жестких радиологических стандартов пищевой продукции. Если есть хотя бы малейшие сомнения в качестве, агропродукция идет только на технические нужды.

В первые годы после катастрофы на загрязненной территории Беларуси было ликвидировано 54 колхоза и совхоза, закрыто девять пищевых заводов. Более 264 тысяч гектаров были исключены из сельскохозоборота. Но сегодня удалось вернуть к жизни около 15 тысяч гектаров земель. Рекультивацию «чернобыльских» территорий начали в начале 2000-х.
Госпрограмма по возрождению этих земель продолжается и сейчас. То, что на этой земле можно жить и выращивать урожай, доказали «самоселы». Так называли тех, кто или вовсе отказался эвакуироваться (их были единицы), или вернулся из эвакуации домой.

Фото: поселок Солнечный, 2021 год

Так, устав жить в чужих домах, поступили колхозники из деревни Гдень. В сентябре 1986 года в родные хаты вернулось почти все население: «Сначала жили без электричества. Свет долго не давали. Приезжало начальство, люди спорили, доказывали. Потом приехали военные, замерили у нас тут радиацию и сказали, что у нас чисто. Так мы и остались. Потом всем дали документы, колхоз исключили из зоны».

«Анклав» среди 30-километровой зоны отселения, возможно, случайно оказался безопасным для проживания, но сейчас у Беларуси уже есть уникальный опыт, как возрождать и развивать эту землю, чтобы в конечном итоге не пропало ни гектара, на котором можно жить.

Видео:Чернобыльскую зону отчуждения со стороны Беларуси открыли для туристовСкачать

Как выглядит самое жуткое место страны. Репортаж из зоны отчуждения

Недавно в белорусской зоне отчуждения умер последний местный житель — 91-летний старик из деревни Тульговичи, который когда-то наотрез отказался мучиться в городе и остался наедине с пустотой. Теперь тридцатикилометровка вдохнула полной грудью и проказничает как может: душит стены лозой, пробивает крыши дождем, старит брошенные газеты и разбрасывает ветром игрушки. Пару недель назад ученые организовали конференцию и устроили экскурсию по территории Полесского заповедника, чтобы показать, как она осваивается и что там теперь есть. Мы же решили посмотреть на то, чего нет, и отправились в двухдневное путешествие по брошенным поселкам и деревням, время в которых замерло 31 год назад.

Зона отчуждения — территория радиусом в 30 километров, которая подверглась наибольшему заражению после чернобыльской аварии. В некоторых частях Украины допустимый уровень радиации в зоне превышен в десятки раз, хотя это не останавливает тамошних путешественников: направление считается одним из самых экстремальных туристических маршрутов в мире. В Беларуси есть своя зона отчуждения, хотя посторонних сюда пока не пускают: приехать можно только по работе, предварительно получив пропуск. Исключение для белорусов делается только раз в год — на Радуницу, когда люди приезжают к могилам родственников.

Въезжаем через КПП «Майдан», охраняемый колоритным Василием из Полесского заповедника. Показываем пропуска, документы, багажник, проезжаем сквозь колючку вглубь зоны. Когда-то в здешних деревнях ладило быт 22 тыс. человек, теперь тут можно слышать, как гниют крыши и ржавеют мопеды. Вдоль разбитой дороги с разной скоростью умирают дома и исчезают заборы.