бой при площади минутка (5 видео)

Содержание

Площадь «минутка» или последний бой Сергея Губанова
Огненная Минутка
Из первых рук
Бой возле площади Минутка в Грозном — лишь один эпизод из многих
📸 Видео

Видео:Чечня, Грозный, площадь "Минутка". Бой.Скачать

Площадь «минутка» или последний бой Сергея Губанова

У него складывалось все так же как, и у остальных. Мальчишеские забавы, школа, училище, армия.

В декабре 2000 года 19-летние пацаны пожертвовали свои жизни для наведения конституционного порядка в Чечне. В их скорбном списке оказался и наш земляк Сергей Губанов.

Сергей Владимирович Губанов родился в Моршанске 9 декабря 1979 года. Здесь учился в школе №1, затем окончил профучилище №8.

Рос веселым и жизнерадостным ребенком. Не был, как говорится, образцом поведения, любил поозорничать. Но границ не переходил. В школе учился средне.

Рассматриваешь доармейские фотографии Сергея, и больше всего потрясает одна – где молодые ребята и девчонки собрались в дружеской компании: «Не бойся, Сергей, таких отдыхов у нас будут миллионы!». А вот фотография с проводов в армию. Любовь Степановна, плача, прижимает сына к себе. Никто не знал, что главные испытания впереди.

В июне 1998 года Сергей Губанов был призван в армию. Служить попал в Таманскую дивизию. Приехал в отпуск, который пролетел незаметно. Сережа уехал обратно в часть. И оттуда опять пошли нежные и успокаивающие письма:

«Привет из Тамани! Здравствуйте, мои дорогие. Всем вам огромный привет от вашего солдата Сергея. Со здоровьем у меня все в порядке. В столовой кормят, как и всегда, хорошо…»

На первый взгляд, обычное письмо. Все солдатские письма, по-своему похожи. Но обратите внимание на следующие строки:

«…Чтоб слез не знали милые глаза,

И матери от горя не рыдали,

Чтоб не назрела новая Чечня,

С тобою, друг, мы в армию попали…»

Они оказались пророческими. До отправки в Чечню оставалось совсем чуть-чуть…

«Здравствуйте, мои любимые, – писал Сергей в Моршанск. – Огромный привет от вашего солдата Сергея! Извините, что так долго не писал, у меня практически не было свободного времени, потому что мы все готовимся к отправке в Чечню. К 15 декабря нас уже здесь не будет, загрузка будет с 9 по 15 декабря. Одевать будут с первого. Я так и остался на своем КрАЗе-255.

Мама и папа, я вас очень прошу обо мне особо не переживать. Если вы будете это делать, то мне будет неспокойно на душе. Но вы знайте, что в душе я со всеми вами. Мне служить остается немного, совсем малость – 6,5 месяца, и я буду рядом с вами. Вот уже подгоняют потихоньку составы, так что скоро, совсем скоро мы уедем в Чечню.

Брат, Валера! Я за тебя очень рад и горжусь тобой, что ты добился от жизни, чего хотел, и будь всегда таким, а я – дурак, собираюсь на какую-то войну в Чечню на 3 месяца. Погода очень холодная, ветер, мороз, снег.

До свидания. Всем вам от меня пламенный привет. Любящий всех вас Серега.

Не переживайте за меня! Я обещаю, что все будет нормально!»

9 декабря 1999 года Сергей Губанов встретил свое 20-летие. 14 декабря часть переправили в Чечню. Пять дней добирались до места дислокации. Здесь начиналась война. У нее были свои правила, неписаные законы. В Грозном все так же продолжались бои. А рассказы о роковых ошибках первой кампании не давали спокойно спать ни солдатам, ни офицерам. Вот что пишет в своей книге «Любите нас, пока мы живы» Виталий Носков, который с 1995 по 2000 год находился в длительных командировках в Чеченской Республике и Дагестане в качестве обозревателя газеты МВД «Щит и меч»:

«Магическое, кровавое слово «Минутка»… Что такое «Минутка» – хорошо знают воевавшие в Чечне. Так до первой войны называлось кафе на площади, трагически известной по количеству потерь в живой силе, которые понесли здесь российские войска.

Площадь «Минутка» — народное название, рожденное обстоятельствами войны. «Минутка» всегда была важна в стратегическом смысле. Поэтому в первую и во вторую войну за нее сражались с особым ожесточением.

Мы находились не на Великой Отечественной войне, где требовали: «Ни шагу назад!». Никто нам на этот раз не говорил: «Взять Грозный к такому-то числу!». Но давление сверху чувствовалось. Рекомендовали поспешать. Да и понятно почему. Штурм Грозного был единым замыслом войны. Мы, участники его реализации, не могли действовать каждый со своей колокольни, и кто-то на севере, я на востоке оценивать все происходящее самостоятельно. Во-первых, информация доводилась до меня только в части, меня касающейся. Общий замысел всей операции нам не раскрывался. В радиоэфире чечены вели себя, как обычно. Прослушивали нас, но это был не 1995 год. В эту кампанию ничего секретного им не обломилось. Какие-то обычные разговоры без кодировки, без скрытого управления они могли послушать, и все. Кодировочку мы меняли периодически.

Против нас стоял какой-то Джамаат, 2-й Ингушский полк, группа «Кандагар», подразделения арабов. Солидные силы. Чеченцы грамотно выстроили оборону. Создали единые системы траншей. Перекопали улицы на ключевых, просматриваемых точках: площадях, площадках. Все было под перекрестным огнем. Фундаменты домов с проломанными бойницами стали дотами. Боевики могли перемещаться скрытно. Внешне их не было видно. Малыми силами чеченцы были способны удерживать большие «ключи». В капитальных многоэтажных домах они проломили межкомнатные стены – для активного перемещения. В отдельных квартирах даже потолки пробили, чтобы на веревке покинуть опасное место. Инструкторы у противника были в этом плане грамотные. Иногда спрашивают: «А что тактически нового придумали чеченские боевики при защите своего города, какую новую изюминку?» – «А ничего, – отвечаю. – Мы им изюминку сделали». Боевики ожидали, что мы, как в 1994–1995 гг., введем технику на улицы Грозного. Под прикрытием личного состава, как написано в учебниках, пойдем стройными рядами. Построим елочкой огонь: правая колонна по левой стороне смотрит, левая по правой, а чеченцы нас будут планомерно расстреливать. Этого не произошло. Мы не стали использовать старую тактику. Мы выбрали другую. Впереди шел личный состав. Артиллерийские наводчики и авианаводчики действовали непосредственно в боевых порядках. Как только откуда-то начиналось сопротивление, группировка немедленно останавливалась, сообщала свое местоположение, и противнику наносилось огневое поражение. После подавления сопротивления огнем мы начинали продвигаться дальше. В этом и состояла планомерность нашего движения. «Минутку» оборонял Басаев. У него была артиллерия, минометы, в том числе самодельные, зенитные орудия. Когда заходила на обработку наша авиация, по самолетам в открытую вели огонь басаевские ДШК. Для городских условий подразделения Басаева были довольно хорошо вооружены: гранатометы, огнеметы, снайперское оружие. К обороне Грозного чеченские боевики подготовились очень хорошо. Но они думали, что тактика второго штурма будет аналогична тактике первого, 1995 года, штурма. Рассчитывали на косность мышления, армейское дуболомство. Ура! Ура! Лишь бы доложить к празднику, к юбилею, выборам, как это было раньше, а мы шапкозакидательский вариант исключили. Основой тактики по освобождению Грозного стало: надежно давить огневые точки противника артиллерией, минометами, авиацией, а потом уже идти и щупать людей.

Мы действовали планомерно, не ставя себе никаких сверхзадач: «Взять «Минутку» к 1 января». Мы шли, как шлось…»

Именно на площади «Минутка» 28 декабря 1999 года примет свой последний бой Сергей Губанов.

А в телеграмме, пришедшей в военкомат Моршанска, значилось, что в Чеченской Республике погиб смертью храбрых некий Евгений Губанов.

Запрос родителей заставил военных чиновников начать-таки поиски гвардии рядового Сергея Губанова. И лежащего много дней в той самой ростовской лаборатории солдата наконец опознали.

Только на сороковой день со дня гибели семья Губановых хоронила Сережу, любимого сына, отслужившего верой и правдой полтора года в Российской армии, храброго воина, механика-водителя боевой машины пехоты, погибшего в далекой Чечне. Хоронили солдата моршанцы с воинскими почестями.

Процессии уступали место автомобили, сбиваясь на обочину. Сопереживали молча друзья – юные ребята и девчонки, выпускники его школы, средней школы №1 имени , его училища, профтехникума №8. Так моршанская земля потеряла еще одного своего сына. Хотелось поставить точку в этой войне. Но, к сожалению, на этом скорбный список не закончился.

А осада Грозного продлится до 6 февраля 2000 года и унесет еще немало молодых жизней.

Шла мимо нас дорога окружная,

На ней узкоколейка-однопутка,

И поездок, гудками зазывая,

Стоял у нас всего одну минутку.

Был всем известен этот перекресток,

Минутка – так его и называли,

Здесь бегал я, мальчишка и подросток,

Мы жили от него в одном квартале.

Шли в шесть сторон широкие дороги –

Развязка города, ключ к южной части.

Что понимал я, житель босоногий,

В стратегии грядущего несчастья?

Полвека словно кануло в пучину,

И не найти надежного ответа,

Откуда это ласковое имя.

«Наверное, придумано поэтом!»

Прекрасно! Как сказали, так и было!

Пусть детство назначает мне свиданье!

Я прилечу, ведь сердце не остыло –

Под Новый Год исполнится желанье!

Но в декабре читаю я в газете

Статью о Грозном. Страшно стало, жутко.

Как все же много горя на планете!

«Идут бои на площади Минутка. »

Край разорен. Война – злой гений бедствий.

Те, кто в живых, разбросаны по свету,

Видео:Битва за Грозный 1994 годСкачать

Огненная Минутка

Из первых рук

ТЕПЕРЬ уже мало кто вспоминает о штурме Грозного зимой 2000 г. Между тем эта операция поучительна во многих отношениях. Особенно интересен бой за овладение одним из ключевых объектов в обороне города — площадью Минутка, которую боевики защищали с исключительным упорством. Об этих боях вспоминает майор Сергей Булавинцев, тогда — командир мотострелкового батальона (мсб).

ПОДГОТОВКА К ШТУРМУ

— Мой батальон блокировал район Катаяма (это северо-западная окраина Грозного). С утра 23 января две колонны нашего полка, обогнув город с севера и юга, через четыре часа вышли к Ханкале — западной окраине, где уже находилась рекогносцировочная группа. Здесь командир полка поставил мне боевую задачу: батальон как штурмовой отряд должен захватить и удержать три высотных здания на площади Минутка, которые имели ключевое значение в обороне боевиков в этом районе.

Как это часто бывает в реальных условиях войны, ограниченное время на подготовку к наступлению не позволило детально отработать все вопросы организации боя, в первую очередь взаимодействие между подразделениями и соседями на местности. Кроме того, активность боевиков очень мешала проведению тщательной рекогносцировки. Используя, как правило, дома в частном секторе, они вели прицельный огонь из снайперских винтовок, автоматических гранатометов АГС-17 и подствольных гранатометов ГП-25 по нашим войскам, часто меняя свои позиции. Достаточно сказать, что при выдвижении рекогносцировочной группы были смертельно ранены командир саперного взвода и два военнослужащих, обеспечивавших охрану.

Пришлось ограничиться визитом на КП соседнего полка и, согласовав там лишь некоторые вопросы по карте, вернуться в район сосредоточения. Запланированное тактико-строевое занятие по порядку действий штурмового отряда в городе провести так и не удалось.

Исходя из сложившейся обстановки, оценки сил и характера действий противника, а также возможностей своих, приданных и поддерживающих подразделений решено было создать 3 штурмовые группы, основу которых составили усиленные мотострелковые роты. Каждая штурмовая группа, в свою очередь, делилась на подгруппы: легкую, среднюю и тяжелую. Задача легкой заключалась в захвате объекта атаки, и она была оснащена стрелковым оружием, имела лишь необходимый запас боеприпасов. Средняя подгруппа, следуя за легкой, должна была обеспечивать ее действия огнем. На вооружении этой подгруппы находились 8 огнеметов типа «Шмель», 8 термобарических и 16 осколочных гранат. Тяжелая подгруппа (82-мм миномет «Поднос» с 30 минами, крупнокалиберный пулемет с 300 патронами, 4 гранатомета с 24 выстрелами) поддерживала своим огнем действия легкой и средней подгрупп, прикрывала фланги от внезапных ударов противника. Ее стрелки и пулеметчики несли по 3 б/к. В тяжелой подгруппе, кроме того, находился дополнительный запас боеприпасов и продовольственный паек на всю штурмовую группу.

По особому плану работали наши снайперы (по 8 человек в каждой роте). Все они были сведены в пары для ведения контрснайперской борьбы, уничтожения командиров, пулеметчиков, гранатометчиков и минометных расчетов боевиков. Снайперы представляли собой отдельный элемент боевого порядка штурмового отряда и подчинялись непосредственно командирам штурмовых групп.

В 12 часов 24 января батальон выдвинулся в исходный район для наступления, который находился в районе железнодорожного депо. В интересах повышения живучести и нанесения внезапных ударов по противнику вся техника батальона была укрыта в здании депо в готовности поддержать действия групп. Здесь же расположились: мотострелковый взвод — резерв штурмового отряда, медицинский взвод и тыловые подразделения. Поблизости оборудовала огневые позиции минометная батарея.

Операция началась неудачно. Батальон из действующего впереди полка не смог с ходу овладеть рубежом, с которого должен был вводиться в бой наш мсп. Командующий группировкой генерал-лейтенант Булгаков бросил на подмогу 1 мсб нашего полка, который также вскоре был остановлен огнем противника.

В 13.00 мне была уточнена боевая задача, и батальон устремился вперед. Не ввязываясь в огневые дуэли с боевиками, обходя открытые пространства, через проломы в заборах и домах, к концу дня роты вышли на исходный рубеж для наступления, где получили приказ прекратить движение, организовать круговую оборону, дежурство и ночной отдых.

В 3.00 25 января командир полка вновь уточнил мою задачу. Используя темное время суток, батальон должен был овладеть гаражным комплексом, после чего действовать по обстановке. Как потом оказалось, фактор внезапности — а для боевиков наши ночные действия явились полной неожиданностью — сыграл решающую роль в захвате площади.

Выдвинувшись на передний край, я обнаружил. отсутствие объекта атаки: на месте гаражного комплекса находился большой котлован. Тогда, сориентировавшись на местности, решил овладеть ключевыми объектами в этом районе — торговым центром и кинотеатром «Родина». Командир полка мой замысел утвердил.

В 3 часа 30 минут батальон приступил к выполнению боевой задачи. Вскоре командир одной из штурмовых групп доложил о том, что уже находится в торговом центре и ни в этом здании, ни в кинотеатре боевиков нет. Чтобы упредить противника и занять выгодное положение для дальнейшего наступления, я скрытно выдвинул вперед основные силы батальона. В результате к 5 часам в кинотеатре «Родина» сосредоточились две штурмовые группы (5-я и 6-я роты), управление батальона и гранатометный взвод. Одна штурмовая группа (4-я мср без мотострелкового взвода) осталась в исходном положении.

К сожалению, действия штурмового отряда явились неожиданностью не только для боевиков, но и для соседей слева. Не уточнив обстановки и положения подразделений нашего полка, они начали наносить огневые удары по одной из штурмовых групп, которая уже устремилась к пятиэтажному зданию. В результате группа потеряла 6 человек ранеными. Их перенесли в укрытие, где оказали медицинскую помощь. Этот огневой налет своей артиллерии оказал отрицательное воздействие на моральный дух некоторых солдат. Потребовалось время, чтобы офицеры переломили психологический кризис. В общем, 6-й мср удалось-таки захватить пятиэтажку.

К сожалению, 5-я рота не успела под покровом темноты проникнуть в свой объект атаки, и была вынуждена штурмовать его утром. Одному отделению удалось пробиться к намеченному зданию и захватить 4-й этаж, откуда довольно хорошо простреливался внутренний двор. Нижняя часть пристройки к зданию, которая, кстати, отсутствовала на плане города, находилась в мертвом пространстве. Именно оттуда и заработал пулемет боевиков, который сковал действия наступавших. Командир штурмовой группы, разобравшись в обстановке, отдал приказ на прикрытие дымами. Его поддерживала огнем соседняя группа. Гранатометный взвод и расчет крупнокалиберного пулемета подавили огневую точку противника. В сложившейся обстановке мне пришлось изменить задачу 5-й мср, приказав ей занять оборону в здании. И вовремя.

БОЙ В ОКРУЖЕНИИ

Наступило утро, и боевики, разобравшись в обстановке, с остервенением стали обстреливать из всех видов оружия занятые штурмовыми группами здания. Единственное, что можно было сделать в этих условиях, чтобы не быть уничтоженным, — лечь на пол, укрывшись за стенами. Руководитель обороны Грозного Шамиль Басаев, понимая важность сохранения целостности обороны в этом секторе города, бросил все силы на то, чтобы выбить русских с площади, обещая суровую кару тем боевикам, кто смалодушничает. Однако с ходу отбросить назад подразделения штурмового отряда им не удалось.

Создавшаяся ситуация поставила батальон в тяжелое положение. Соседи с левого фланга нас не поддержали и остались на прежних позициях. Соседи справа тоже не смогли продвинуться вперед. Так штурмовой отряд оказался в окружении. Для того чтобы не упускать инициативу, я решил продолжить наступление и овладеть наиболее уязвимым в обороне противника объектом. По моей оценке, им являлось 4-этажное здание, из которого простреливались все близлежащие дворы. Взяв его, можно было контролировать ситуацию не только в квартале, но и на площади в целом. Чтобы избежать лишних потерь, штурм назначил на ночное время. До начала атаки приказал стрелять пореже, экономить боеприпасы.

Вплоть до наступления темноты (в течение двух часов) противник в основном вел интенсивный огонь из минометов, автоматических и подствольных гранатометов, автоматов, а потом в дело вступили его снайперы. У боевиков они входили в мобильные отряды — как свои, так и из наемников, последние распознавались малокалиберными винтовками. Тактика вражеских снайперов была весьма изощренной. Позиции оборудовались в глубине домов, и огонь велся через пустые комнаты. Бойницы проделывались не только в стенах, но и в стыковых плитах. Лежки устраивались даже под бетонными плитами, которые поднимались специальными домкратами, открывая щель для наблюдения и стрельбы.

В 23.00 25 января средняя подгруппа 4-й мср во главе с командиром роты изготовилась к бою. Через два часа эти бойцы без единого выстрела проникли в четырехэтажку. Оценив обстановку, командир роты решил подорвать стену дома, преграждавшую выход во фланг и тыл противнику, но у саперов ничего не получилось. Оставался еще один путь — через подвальные помещения — не самый легкий, однако единственно возможный.

После выстрела огнемета и бросков гранат штурмовая группа ворвалась в подвал и стала уничтожать боевиков, которые буквально заметались в панике. Некоторые из них попытались спастись бегством. Часть штурмовой группы устремилась следом, но вскоре нарвалась на подходившее подкрепление. У нас вновь появились раненые. Пришлось прекратить преследование и занять круговую оборону как в подвале, так и на этажах.

Вскоре присланные Басаевым боевики при поддержке минометов и гаубицы бросились в контратаку, чтобы вернуть утраченные позиции. Группа была вынуждена оставить подвал. По моей команде она начала перемещаться в другой конец здания одновременно по всем этажам. Действия мотострелков поддерживались огнем самоходно-артиллерийского дивизиона и противотанковой батареи полка. Самоходчики выполнили важную огневую задачу — «перерубили» четырехэтажку пополам, чем помогли уничтожить очень досаждавшую нам огневую точку врага в подвале. Помимо этого, дивизион довольно эффективно окаймлял разрывами своих снарядов удерживаемые батальоном позиции. Противотанкисты поражали огневые точки противника ПТУРами с крыш домов.

Бой не прекращался всю ночь. Только с рассветом (на время утреннего намаза) боевики ненадолго затихли. Нам это дало возможность подготовиться к очередному штурму. И тут противник применил средство психологического воздействия. В глубине его обороны была поставлена передвижная громкоговорящая установка. Вещая через нее, Басаев предлагал нам сдаться по-хорошему. В противном случае было обещано: «командирам — отрезать головы, контрактникам — мучительная смерть, срочникам — расстрел». К речи по громкоговорителю присоединялись угрожающие выкрики боевиков.

Ко всему прочему, в дело вмешалась погода. Температура воздуха опустилась ниже минус 25. Нужно было срочно принять меры против обморожения. Но упадка духа в батальоне не наблюдалось, несмотря на, казалось бы, отчаянное положение. Мы стали готовиться к рукопашной: более крепкие и выносливые бойцы расположились у оконных проемов и дверей, остальные в непосредственной близости от них. По моему приказу каждый отложил один патрон и гранату для себя, чтобы не попасть в плен. Все решили стоять до конца.

Ближе к полудню 26 января противник вновь активизировался. Позиции батальона обстреливались из стрелкового оружия, минометов, артиллерийских орудий. Под ураганным огнем боевиков находились и другие подразделения российских войск. Стало трудно использовать боевые машины пехоты и танки для поддержки мотострелков. Как только бронемашины появлялись на огневом рубеже, боевики сразу же начинали бить по ним. Особенно досаждали ручные гранатометы: противник стрелял из них из-за укрытий по навесным траекториям на звук работающих двигателей. Случалось, по БМП или танку за минуту выпускали до 5 кумулятивных гранат.

4-я мср продолжала оказывать упорное сопротивление врагу. Однако силы были неравны. Вскоре боевикам удалось взять роту в полукольцо. Создалась угроза ее уничтожения. Я решил вывести подразделение в район кинотеатра. Согласился со мной и командир полка. Но оставить здание было не так-то просто, все подходы к нему простреливались насквозь.

Пришлось вызвать огонь артиллерии на себя. Кроме того, для маскировки я попросил поставить дымовую завесу на двух рубежах. Заместитель командира батальона в это время организовал подготовку БМП для эвакуации раненых и убитых. Наши артиллеристы били очень точно, и снаряды ложились ювелирно, так что большая часть осколков летела в сторону боевиков.

К этому времени вся 4-я рота сосредоточилась в левой части здания и по команде начала выход из него. Бойцы уже практически не отстреливались, так как не было патронов. Для обмана противника приходилось чередовать бросок ручной гранаты с броском обыкновенного камня. Под прикрытием брони мотострелки отошли к кинотеатру.

После того, как 4-я мср ушла из развалин четырехэтажки, противник вроде бы успокоился. Выбивать штурмовой отряд из других захваченных зданий ему, видимо, было уже невмоготу. К вечеру наступило затишье. Только снайперы не позволяли нам расслабиться.

Через два дня была проведена перегруппировка подразделений полка, и после мощной огневой подготовки, в которой участвовали артиллерия, авиация и дивизион оперативно-тактических ракет, мы окончательно выбили боевиков с площади и прилегающих к ней зданий. Активно участвовал в тех боях и мой батальон. Наши штурмовые группы сломили боевой дух бандитов, и некоторые из них, видя бесперспективность сопротивления и боясь плена, прыгали из верхних этажей зданий с криками: «Аллах акбар!»

Утром 31 января 2000 г. батальон, уже не встречая организованного сопротивления врага, с ходу захватил площадь Минутка. А к 5 февраля российские войска уже полностью контролировали Грозный.

На направлении действий мсб было обнаружено два десятка трупов наемников. Их чеченские боевики зачастую бросали на поле боя и не хоронили в отличие от своих убитых, которых они почти всегда стремились забрать и отвезти в родные селения. Трофеями батальона стали: 76-мм пушка, две пусковые установки ПТУР «Конкурс», две ЗУ-23-мм, восемь 82-мм минометов «Поднос», автоматический гранатомет АГС-17, склад с боеприпасами, несколько радиостанций «Моторолла».

К сожалению, и батальон понес потери: 8 человек погибли, 54 получили ранения. Хотя и не лишился ни одной единицы бронетехники. Это обеспечивалось укрытием бронеобъектов в глубине боевого порядка и выходе их для поддержки мотострелков только в определенные моменты боя.

Вот так в тяжелейших боях подчиненные генерал-лейтенанту Булгакову войска сломили сопротивление боевиков и взяли Грозный.

Видео:фильм Сергея Доренко - Чечня,Грозный,Площадь МинуткаСкачать

Бой возле площади Минутка в Грозном — лишь один эпизод из многих

Ведущий программы «Liberty Live» Александр Батчан:

Не могли бы вы прокомментировать российские заявления о том, что многочисленные жертвы среди гражданского населения Чечни в ходе военной операции России инсценированы чеченскими повстанцами?

Андрей Бабицкий:

Я думаю, что это — неправда, многочисленные жертвы среди мирного населения в Чечне, это — факт, уже хорошо известный не только журналистам, но и политикам, и всем, кто хоть как-то наблюдает за событиями этой военной кампании. Про ситуацию в селении Алхан-Юрт мы рассказывали буквально в те же дни, когда там происходили эти драматические события. Мирное население гибнет не только в Алхан-Юрте, аналогичные обстоятельства складываются и в Грозном. Что касается гибели российских военнослужащих, то сегодня, насколько я понимаю, эта тема особенно актуальна в связи с тем, что я привез из Грозного видеосъемки, подтверждающие наши заявления о том, что российские солдаты действительно гибнут при штурме города. Я могу сказать следующее: на моих кадрах сняты два разных эпизода: первые кадры, они есть и у корреспондента агентства «AP», это три российских военнослужащих, один из которых лежит на БМП. Это — район 56-го участка. Сюда чеченцы вывезли БМП, поскольку она не была подбита, ее еще можно использовать в боях, и вместе с ней они вывезли тела российских военнослужащих, которые были убиты в этой бронемашине. Есть и другие кадры тоже из района 56-го участка. Там телевышка, она хорошо видна на моих съемках и там снято пять российских военнослужащих, одному из которых перерезали горло — это снайпер, который убил двух чеченцев. Надо сказать, что чеченцы перерезают горло солдатам не потому, что они садисты и испытывают склонность к какому-то особо жестокому отношению к солдатам, но просто таким образом они пытаются сделать войну более выпуклой, зримой, яркой, достучаться до общественного мнения, объяснить, что действительно идет война, война страшная, жестокая. Собственно разговор о том, был ли бой на площади Минутка или нет, мне представляется напрасным, поскольку этот бой, из-за которого идут такие отчаянные споры — это лишь эпизод в числе многочисленных эпизодов. Бой был не на самой площади Минутка, а метрах в двухстах от нее, я своими глазами ночью после этого боя видел несколько десятков трупов российских военнослужащих. Мне даже показалось, что я видел более ста человек, но я на всякий случай сказал — около 80. Но для чеченцев бой возле площади Минутка — это бой на площади Минутка и мы — я, корреспондент агентства «Рейтер» Мария Эйсмонт и корреспондент агентства «Ассошиэйтед Пресс» Юрий Багров передавали события так, как они видятся чеченцам.